Повесть о настоящем прачеловеке

В отечественных кинотеатрах стартовала французская драма "Фландрия", завоевавшая на последнем Каннском кинофестивале вторую по значимости награду Гран-при жюри. 

В хедлайнеры европейского кинематографа француз Брюно Дюмон вырвался со скоростью кометы: уже его первый полнометражный фильм "Жизнь Иисуса" социальная драма о живущих в небольшом городке подростках получил в Канне "Золотую камеру". Впрочем, настоящую славу ему принесла вторая картина. Герой "Человечности" странноватый детектив два с половиной часа делал вид, что искал маньяка-педофила, а на самом деле задумчиво бродил по полям, поливал цветы, истошно вопил вслед проезжающим поездам да изредка подглядывал за тем, как совокуплялись его соседи. Зрители "Человечность" освистали, а каннское жюри осыпало ее наградами, в числе которых был и Гран-при. 

Свою следующую работу триллер "29 пальм" Дюмон строил по той же схеме: два часа затягивающего (или усыпляющего) неспешного повествования, значительную часть которого составляют негламурные сцены секса, и шокирующий финал. Приглашенный в конкурс Венеции фильм был однозначно признан скандальным, а вот насчет его успешности мнения разделились. Во всяком случае, Лидо режиссер покинул без призов. 

Еще раз испытывать зрительское терпение Брюно Дюмон не стал: "Фландрия" длится всего полтора часа. Правда, остальные приметы режиссерского стиля налицо: натуралистичные сцены секса, жестокость во всей ее отвратительности и не слишком богатая событиями история любви. Здесь нет наводящих тоску и трепет гигантских открытых пространств (как это было в "29 пальмах", когда герои весь фильм ехали через пустыню), напротив, фильм максимально насыщен цветом, фактурой, а главное звуками. Дюмон любит непрофессиональных актеров и "черновой" звук, так что чавканье, сопение, кряхтенье, стоны и хлюпанье резиновых сапог по грязи играют в фильме одну из ярчайших ролей. 

Главные герои фильма французские крестьяне Блондель (Анри Кретель) и Деместер (Самюэль Буадан), которые по очереди спят с девчонкой по имени Барб (Аделаида Леру), отправляются воевать куда-то в Африку. С кем и ради чего они сражаются, не понятно, но из всего отряда в живых останется только один. "Фландрия", безусловно, кино антивоенное, но Дюмона война интересовала как место, где доводы ума, чести и совести отходят на второй план, а остаются лишь инстинкты. Французский режиссер давно хотел свести своих героев к уровню самосознания первобытного человека и наконец-то добился своего. Персонажи "Фландрии" естественны, как трава, которая будет расти, пока есть хоть немножко солнца, почвы и влаги. Когда им грозят смертью, они стреляют в ответ и убегают, когда рядом оказывается существо противоположного пола, они ведут его в перелесок. Все очень-очень просто. За такое кино Брюно Дюмона называют мизантропом. Но, может быть, он самый настоящий гуманист.